Эта дикая, дикая Украина

0
791

Дикие вечера на хуторе близ Диканьки

 

Двое выносят, третий разгибает

Обычная картинка: прямо на привокзальных площадях галичанских городов стоит микроавтобус с плакатом «Работа в Польше». Зовут на уборку спаржи, клубники и канадской черники, выращивание шампиньонов, на стройки и мясокомбинаты. Заработок — в зависимости от выработки. Спать или в вагончиках прямо у поля, или — если сильно повезет и хозяин добрый окажется — в общежитии в комнатке на 4 — 6 человек.

Нет, я в Польшу ни за что
Нет, я в Польшу ни за что

— А что, — рассуждает моя сельская хозяйка, — у нас многие ездят. Вот соседи, муж с женой, в прошлом году на клубнику на два месяца съездили, так аж две тысячи евро привезли! Ремонт в доме начали, одежонку купили. В этом году опять собираются…

— Нет, я в Польшу ни за что! — возражает сын, который с испанским виноградорско-гипсокартонным опытом. — У меня знакомый в Польшу заробитчан возит, а он же шутник, так смеется: выходит жинка утром в борозду, становится буквой «зю» и так до ночи не разгибается. А потом приходят двое мужиков, берут ее за руки за ноги и выносят на дорогу, а там третий ее уже через колено выпрямляет…

Такая вот Западная Герман…, ой, звиняйте, пока еще Украина.

Вот такие мы тут бандеровцы!

 

В сельском доме знакомой московской украинки, давно покинувшей родину, собирается родня. Горилка-казенка, пиво, кислое домашнее вино… Я не пью, а только слушаю. С каждой новой рюмкой градус патриотизма повышается. Фраза «Вот такие мы тут бандеровцы!» из типа смешной присказки становится напоминанием приезжему москалю, что тут ему не там, отож!

К вечеру, когда на огонек и стакан заглядывает кум — он приехал на недельку на побывку «спод Луганська», — наступает местная АТО*, где ворогом выступаю уже не я, а сын хозяйки, служивший срочную в танковых войсках, но прятавшийся от мобилизации spalotus.me.

— Да пока я страну захищаю от сепаров, ты гроши куешь! — идет в атаку на родственника со стаканом, как с гранатой РГД-5, боец-отпускник.

— Куме, да ты же сам мне говорил, что записался в добровольцы, потому что там тебе обещали четыре тысячи гривен в месяц, а здесь тебе платили только полторы, да и той работы нема! — отбивается танкист-заробитчанин.

Начинаются громкие, с размахиванием руками подсчеты. Четыре тысячи, оказывается, действительно обещали, но пока не дали, хотя доброволец воюет уже девять месяцев. (Кстати, о том, что обещал и что в итоге дал народу Порошенко, в том числе относительно зарплат военным, — на стр. 6.) Счас вот еще обещают половинную оплату за газ и «коммуналку». И землю выделить. Потому и собирается воевать еще три месяца. Чтобы считался ровно год в АТО.

Вот такие мы тут бандеровцы!
Вот такие мы тут бандеровцы!

Веселье необыкновенное. Гоголевское. Просто вечера на хуторе близ западенской Диканьки. Родня идет друг на друга врукопашную…

На следующее утро кумовья со свежими фингалами как ни в чем не бывало пьют крепкий чай, собираются на шашлыки и рассуждают о том, пора уже томатную рассаду высаживать или еще недельку погодить, а то пока по ночам земно (то есть морозно). При моем виде глаза в сторону отводят. Неловко им за свой вчерашний патриотизьм. И тут пришедший с вахты зять-пожарный приносит бутыль домашнего самогона. Чтобы с кацапом совсем трохи. АТО начинается снова…

Не хата, а какой-то плацкартный вагон с дембелями!

Россиянська мова дюже погана…

 

На носатом междугородном «Мерседесе», битом-перебитом и как-то по-особому изощренно измятом, еду в духовный центр украинства город Тернополь, которым меня месяц назад пугали харьковские милиционеры. Мол, вот уж где москалей не любят… Ну что ж, надо и на это посмотреть.

Трясемся по вконец убитой дороге. Как будто дело происходит под Берлином в 1945-м и ее только что обработал полк штурмовиков Ил-2, а дорожная служба боится носы из щелей высунуть. Едем через бывшие польские городки Бурштын, Рогатин, Бережаны. С католическим костелом на центральной площади и греко-католической церковью чуть поодаль. Ну или наоборот.

От бывшей Речи Посполитой и Австро-Венгрии местным населенным пунктам достались замки шляхтичей, культовые здания и симпатичные, хотя и облупленные особнячки в стиле позднего классицизма. От 50 лет радянськой Украины — типовые сталинские горрайисполкомы и райкомы партии, тоже типовые поликлиники, гостиницы, кинотеатры и клубы, школы и детские сады да еще пятиэтажные хрущевки, которые торчат сейчас неухоженные, с черными потеками на боках, как кариесные зубы. От 23 годов незалежной неньки не осталось ничего. Кроме разбитых дорог, запустения и разрухи, в том числе в головах.

Зато в каждой деревне над сельсоветом непременно два флага — государственный и «Правого сектора» (напомню, в России эта экстремистская организация запрещена). И еще — памятник Степану Бандере на улице его же имени.

Над торпедой автобуса гордо реют точно такие же жовтно-блакитный и черно-красный флажки. Водила, не отрываясь от руля, разговаривает с напарником, который расположился на соседнем кресле:

— Росиянська мова дюже погана. Гавкають, як собаки!!!

Дальше следуют рассуждения, что русские вовсе и не славяне.

Напарник согласно поддакивает:

— Варяги. Ну, кочевники…

Что тут скажешь, лингвистические и этнографические познания проникли в самую гущу населения неньки, овладев умами малограмотных масс. Це и есть революция гидности, то есть достоинства.

При том из автомагнитолы в салон льется песня кацапской рок-группы «Високосный год» с явно сепаратистскими призывами «Москва, Москва, забери меня домой!», но этот явный диссонанс, похоже, никого не смущает.

Кто же в Рогатине не знает Паниковского!

 

Останавливаемся по пути на автостанциях, где орудуют профессиональные попрошайки, каждый своей специализации. Заходят в салон автобуса по очереди и собирают «на АТО», «операцию больным детям», причем сразу всем, «дяденька, хочу исты. Дайте на хлиб, дайте!», а еще на строительство неведомого храма неведомой религии или просто юродствуют с помятой бумажкой в грязных ладонях, сильно хромая и мыча, что совсем не мешает на обратном пути бодро бежать к выходу, освобождая рабочее пространство следующему коллеге-калеке.

Вот он, типичный образ современной неньки
Вот он, типичный образ современной неньки

 

Сердобольные пассажиры наивно подают, крестятся и косятся в мою сторону, осуждая жадность: «Це не москаль ли?»

Вот он, типичный образ современной неньки. Немытая, мнительная, подозревающая всех и вся и при том жуликоватая попрошайка, дурящая в первую очередь своих же граждан.

Источник